~Сделки с дьяволом интересны тем, что не всегда понятно с какой он стороны - дьявол~
иногда так бывает - ты натыкаешься на что-то забытое.
вот и я наткнулась.
странно, но я по нему скучаю.
это просто так, для меня.
jump.Едва прищуреные холодные глаза цвета самого чистого льда. Они смотрели на последние лучи солнца. Они видели, как умирал день и ночь плавно и постепенно входила в свои права. Скоро зажгутся звезды, и вокруг будет только их свет, свет Луны и еле видимый свет из окон школы.
Вдохнуть морозный воздух, и поежится. Она ненавидела холод. Для нее он был очень болезненым. Смешно. Снежная королева и ненавидит холод. Льдинка, - так ее звали ласково близкие. Льдинка и Снежная королева. Это были ее имена. Еще одни имена.
Она ненавидела холод. Но тем не менее сидела на лавочке в беседке уже минут сорок. Словно ждала увидеть смерть дня. Ее завораживало это. Да и просто хотелось побыть в тишине. Дальше от всех глупых сокурсников, слишком подозрительных преподавателей. Дальше от шума и суеты.
Она могла найти другое место. Где было бы тепло и уютно. Но вместо этого куталась в теплую мантию, чувствуя как замерзают ее ладошки. Перчатки она забыла в комнате, и сейчас возвращаться за ними не хотелось.
По лицу девушки скользила едва заметная улыбка, словно призрачный отблеск чего-то загадочного. Она улыбалась себе, подставляя личико под угасающие лучи ноябрьского солнца.
Внутри ее ждало тепло, друзья, сокурсники, уроки, наконец. Но ей так не хотелось видеть их. Их скучные шуточки, их глупые выходки. Девушка просто хотела сидеть на лавочке.
Если бы еще не было так холодно...подумалось ей. Зябко поведя плечами, и дышать паром изо рта на замерзшие пальцы.
Ей вспомнилось, что скоро уже будет Новый год. Рождество. Праздники. И самое главное бал. Девушка обожала танцевать. Обожала быть в центре внимания. Наверное потому, что внимания всегда было много, Нарцисса иногда вот так оставалась одна. Со своими мыслями, воспоминаниями и мечтами.
Она еще мечтала. По-детски наивно. Хотя никогда никому бы не призналась в этом. Словно это была огромная тайна. Тайна, которую не должны знать никто.
До окончательного захода солнца оставалось каких-то минут десять-двадцать. Но девушка терпеливо ждала заключения этого действа. Словно в другой день, когда она оденется потеплей она не увидит захода солнца.
Ему совсем не было холодно. Может, виной тому длинный, как Хогвартс-Экспресс, шарф, в много мотков обвивший шею, а может, в нескольких стаканах огневиски, который они с сокурсниками успели распить около получаса назад. Сейчас в гостиной Гриффиндора царил жаркий хаос пьяного дебоша. Огневиски уже закончилось, стекла безнадежно запотели, и было так невыносимо жарко, что Сириус просто напросто сбежал.
Впрочем, наверное, он погорячился, когда выскочил на улицу в обычной школьной мантии и длинном шарфе. Однако огневиски грело лучше любой зимней одежды, и сейчас, чуть щурясь на заходящее солнце сквозь белые облачка пара от его собственного дыхания, Бродяга наслаждался холодным осенним вечером.
Ноги несли его сами. Хотелось только проветриться, выветрить лишние градусы из крови, освежить голову, полную путанных, совершенно непонятных мыслей.
На горизонте вперед погасал трепетный, осенний закат - ярко-красный, как кровь, с золотым отблеском солнца. Сириусу нравилось это зрелище, полное красок Гриффиндора, и он целеустремленно шел вперед - словно поставил себе цель догнать солнце или просто наблюдать этот странный закат вечно.
Правда, путь ему преградило препятствие, которое трудновато было преодолеть. Посетовав, что не умеет ходить по воде, Бродяга зашагал вдоль берега Черного озера, задумчиво поглядывая на почти умерший закат.
В голове было звонко и пусто. Немного хотелось пить. Впрочем, после такого количества огневиски это было состояние блаженства.
В закатных лучах неожиданно проступил черный силуэт беседки недалеко от берега. Показалось ли Сириусу, или правда солнечный луч отразился в светлом облаке чьих-то волос?
...он зашел в беседку вместе с последним лучом. Закат за спиной погас, солнце кануло за горы, оставив небо, облитое собственной кровью. А в беседке ежилась от холода хрупкая, ледяная и знакомая фигурка. Сириус прищурился, молча сел рядом с сестрицей. И стал очень упорно разматывать свой бесконечный шарф. Ало-золотые полосы свивались в серпантин на его колени, чтобы потом неожидано обвить Нарциссу теплым коконом.
- Тебе идет красно-золотой.
Иронично заметил Бродяга, закончив утепление.
Шаги этого человека нельзя было спутать ни с чем. Они были увереными. Словно он всегда знал свою цель наперед. даже когда эта цель еще не оформилась. Она знала его шаги. Они были чем-то похожи на ее собственные.
Наверное поэтому она не шевельнулась. Не подняла голову, когда он вошел. Продолжая смотреть на умерший день. Да, лучи зашли. А вместе со звездным небом вошел Сириус. Ее брат. Брат...смешно!
Для нее он всегда был чем-то особенным. Наверное поэтому ей было так трудно с ним. Регулус, в отличае от старшего брата был ближе. Понятней. Регулус был братом, который был нужен Нарциссе. А Сириус...это было всегда сложно. Он притягивал ее так, как не должен был притягивать брат. Ей всегда казалось, что их разговоры, улыбки, жесты были переполнены ложью для окружающих. Но ведь они никогда не лгали.
Она не смотрела на него. Ее глаза по прежнему смотрели на небо. Звезды отражались в озере, и казалось, что вокруг сплошные звезды. Вокруг одно небо. И только беседка стоит вот тут, посреди неба.
Она не смотрела на сириуса. Но ее ноздри затрепетали, чувствуя запах алкоголя. Алкоголь смешивался с холодом и проникал в легкие девушки.
А потом он укутал ее шарфом. наверное, она удивилась. Да, да, она удивилась. Но лишь на мгновение. И еще она почувствовала, что ни капельки не против того, что он нарушил ее одиночество. Ему это редко позволялось. Вот так рядом сидеть с ней.
- Тебе идет красно-золотой. - Нарцисса спрятала замерзшие ладошки в теплый шарф, вдыхая запах. Его запах. По губам скользнула вежливая, чуточку холодная, чуточку надменная улыбка. Его ирония не коснулась девушки. Это был лишь обмен любезностями.
- А тебе бы пошел зелоный с серебром..- да, да! Вспомни, что именно там ты должен был учиться? Или не должен...
Нарцисса впервые за это время взглянула в лицо Сириуса. Знакомое лицо. Узнаваемые черты, длинные волосы, которые раздражали тетку. И наглые глаза. Такие наглые и опасные. Глаза Блэка.
Она посмотрела на него только после его фразы. И только после того, как ответила сама. Ирония скатилась с нее, разлетелась по холодному воздуху ничего не значившими каплями. И ее реплика в ответ отразилась в Сириусе только усмешкой.
Он знал, что зеленый с серебром ему идет, потому что был сыном Блэков. Но красный на нем самом смотрелся ярче. Вызывающе. И это он знал еще лучше.
А Нарцисса была все такой же холодной. Надменной, рожденной в этикете и почти неживой. За такие улыбки Сириус готов был ударить ее по лицу. Чтобы увидеть, что белоснежная идеальная щека станет красной. Чтобы доказать хотя бы самому себе, что перед ним сидит не кукла, а живой человек.
А ведь она наверняка живая... иначе почему в ее прозрачно-непроницаемых глазах отражается что-то, им не присущее? Отзвук настоящего пламени, которое доказывало человеку, что тот еще жив. Именно в этот момент усмешка самого Бродяги, ироничная и отсутствующая, перетекла в улыбку. Яркую. Быть может, даже обжигающую.
Красивые губы Нарциссы были почти что синими от холода. И изящные скулы - белоснежнее еще не выпавшего снега. Отблеск погасающей зари и вспыхнувших звезд делал из нее прекрасное, невероятно прекрасное изваяние. Локоны волос серебрились. Тоненькая фигурка - почти что неживая. Так живо укутанная в шарф. С отблеском в глазах - живым, настоящим.
Сириус откинулся спиной на один из столбиков беседки. Небрежно-элегантным движением головы устранил упавшую на глаза прядь. Улыбка - горячая, обжигающая - оставалась гореть на его губах. Он просто смотрел на нее - в ее глаза. Ждал.
- Кому мы лжем, Нарцисса?
Странный вопрос, который явно не относился к только что отзвучавшим фразам. Звездный свет трепетной кистью окрашивал красивое лицо его сестры в серебристый цвет. А красный шарф кидал на ее идеальную кожу почти живые отблески.
Обнять бы. Согреть. Растопить эту Снежную Королеву и вызволить из заключения льда то живое, что таится внутри...
Наверное именно так лишаешься рассудка. Когда ты чувствуешь, что рядом кто-то, кто видит тебя внутри. Видит и не боится это узнать. Хочет...не для того, что бы удовлетворить любопытство. Или для того?..
Его усмешка, ирония в жестах. Красивые глаза, которые завораживали. Глаза всегда считались зеркалом души. Нарциссе порой казалось, что душа у Сириуса бездонная. огромная. Страшная временами. Но ведь это всего лишь фантазии. Ведь так?
Наверное, этим ей и нравился Сириус. Слишком опасный и загадочный, что бы стать просто братом. Слишком чужой, что бы стать просто другом. Слишком ее, что бы просто забыть.
На губах его играла улыбка, не усмешка. Девушка улыбнулась в ответ. Не так обыденно, не так холодно. Наверное порой она позволяла себе такие улыбки. С чем-то личным. С чем-то детским.
Таких улыбок было одна из десяти.
- Кому мы лжем, Нарцисса?
Кому мы лжем... Нет, врядли это было продолжением темы. Нет, нет. Они лгали..всегда и всем. Или не всегда?
Привычно вскинув подбородок, чувствуя как холод сильней впивается в тонкую кожу. И взгляд серо-голубых глаз на Сириуса.
- На этот вопрос можно отвечать долго, Сириус. Очень долго...- ведь о лжи можно говорить часами. И только правда проста. А ложь...- Кому мы лжем, Сириус?
Повторить его вопрос. Словно ожидая чего-то такого, что не происходило раньше.
Сжаться, под мантией, вновь вдыхая аромат от его шарфа. И не позволяя воображению зайти слишком далеко.
Она улыбнулась ему в ответ. Улыбнулась... Сириус подался вперед, оказавшись ближе, чем когда-либо. Слушая ее замерзшее дыхание. Пытаясь услышать ее живое сердце. Это же возможно, он уверен!
Она была такой хрупкой. Ночной холод кусал ее бледную кожу. Запад догорал зарей. Она... Нарцисса. Холодная. Снежная...
Ее голос зябко звучал в полумраке. Полумраке совершенно правильном, нужном, настоящим. Звезды окутывали мир блеклым, призрачным светом, украденным из какой-то сказки. Цисси, ты ведь прекрасно знаешь, что сбежала из такой вот сказки. Или реальный мир выкрал тебя оттуда - как и эту призрачную россыпь звезд?
Ее голос еще отзвуком рассыпался по полумраку, погасая вместе с зарей, а Сириус просто молча притянул ее, такую зябкую, замерзшую, к себе. Она была холодной, как льдинка. И Бродяге очень хотелось, чтобы лед стал таять над его горячими руками. Чтобы ее искренняя улыбка повторилась. Чтобы странное выражение ее глаз стало понятным. Чтобы на короткое мгновение она перестала быть Блэк. И стала просто собой. Нарциссой...
Не сорванное холодным ветром имя замерло в гортани. Сириус улыбнулся чуть мягче, теплее, увязая пальцами в собственном шарфе и чувствуя хрупкую Циссу совсем рядом - у размеренно бьющегося сердца.
- Сами себе.
Коротко. Просто. А кому иначе мы можем лгать? Только самим себе. И ложь эта касается всех вокруг, но первыми страдаем мы сами.
Улыбнуться. Крепче стиснуть объятья, ощущая, какая же Нарцисса еще маленькая - и хрупкая. Прогнать прочь поздний осенний холод сумрачной ночи. Дыхнуть на нее своим дыханием - и совсем забыть о том, что изо рта неимоверно разит огневиски.
Сириус закашлялся и нахмурился, встряхнув головой. Ему в этот миг совсем не нравился тот факт, что недавно он опять хлестал огневиски.
- Какая ты, Нарцисса?
Ему, кажется, очень нравилось произносить ее имя.
Так близко он еще не был никогда. Слишком близко, что бы сохранить спокойствие. Слишком близко, что бы не сойти с ума. Вдох, выдох...его глаза, горящие в каких-то сантиметрах от ее лица. Его улыбка. Запах опасности, и где-то в голове тихий звон, глухой звон, предупреждающий о непозволительном. Отмахнутся от него, и просто быть на мгновение немножко иной. Такой, какой бываешь только наедине с собой.
Его руки обжигали сквозь ткань. Голова кружилась и казалось, что так и должно быть. Так, и никак иначе.
В его руках было тепло, словно холод вокруг боялся соперничать с ним. Соперничать за ее льды. Позволяя ему оставить себе ее. Попытаться растопить. Сделать что-нибудь...чего никогда никто не делал.
- Сами себе.
Вот так просто. Мы лжем сами себе. Да. Ложь всегда была составляющей ее жизни. Маски, улыбки, действия. Пропитано ложью, паутиной интриг и желанием быть такой, какой тебя хотят видеть окружающие.
Холодным совершенством льда...
Крпекие объятия. Объятия сильных рук. Нарцисса подалась вперед, навстречу его теплу. Испуганно, удивленно обнимая его в ответ. Неуверенно улыбнуться. Словно совершая какое-то преступление.
Его дыхание на ее коже. попытка согреть ее. И пусть он пахнет виски. Так еще никто не делал. Не пытался отогреть Снежную королеву.
- Какая ты, Нарцисса?
Какая я?...еще детская..наверное...слишком Блэк, всегда Блэк... Поднять огромные глаза, из которых почти ушло высокомерие. Почти исчезла маска, скрывающая зеркало души Нарциссы.
- Я холодная...- нет, совсем не те слова. Но...- Я похожа на тебя... - моргнуть, и вновь не отрываясь смотреть. Словно сходя с ума. Словно вдруг так и надо. - Я Нарцисса...живущая в ледянной сказке...- да, в этих словах правда. Сказка была с самого начала. Вот только девочка Нарцисса жила в холодной сказке. Которая однажды должна была вытравить всю теплоту из души юной Блэк.
Но не сейчас...сейчас она была в теплых объятьях. И ей так хотелось растаять. Сейчас. Ненадолго.
Он пытался услышать, как ее сердце убыстряет свой темп, а дыхание срывается. Он, наверное, все-таки знал, что делает - так близко к ней, так горячо в объятии его рук. Так просто и так живо.
Она неуверенно, хрупко обняла его в ответ. И это простое, легкое движение рассеяло холод. Именно в этот миг Сириус забрал Нарциссу. Присвоил ее себе. Украл у огромного холодного мира вокруг. Наглейшим образом позволил себе забрать маленькое ледяное совершенство в свою пылающую черную суть.
Именно в этот самый миг. Длинный-длинный, как бесконечность.
Ему захотелось прочувствовать ее тонкую, такую драгоценно-трепетную улыбку. На вкус, на ощущения, на запах. Она пахла призрачным льдом, сквозь который пробивался живой запах... Щекочущий ноздри. Безумно знакомый, сводящий с ума, дурманящий, чистый, живой!
И этот запах отражался в ее распахнутых глазах. В глазах, где не было льда - только прозрачно-голубая, талая вода. Словно зима наконец кончилась, и наступила долгожданная, прекрасная, чувственная и живая весна.
Холодные слова - тоже вырванные из сказки. Призрачные, как звезды. Достаточно, наверное, просто выдохнуть, чтобы развеять этот мираж, туманные очертания нереального сна. И Сириус выдохнул - грея своим дыханием и не позволяя сказке, убегая, забрать у него Нарциссу.
- Я бы мог освободить тебя из этого замка?
Низким голосом, на грани шепота - дыша на облако светлых волос Нарциссы и завороженно глядя, как иней крупными каплями тает, оседая фантастической росой.
- Знаешь, чем ты пахнешь?
Мурашки. Честные мурашки по нежной коже. И чувство нереальности. Сумашествие. Ведь так не бывает. Нельзя так, неправильно! Но она тает, тает...капает льдинка. Показывая, что сердце еще до конца не сковано льдом. Что оно бьется, почти так же громко как у него. Чувствовать, как внутри тебя шевелится что-то теплое, что-то...словно запретное. От чего становится так сладко, так нежно...
И вокруг словно отступает холодные маски. Летят вниз, разбиваясь на тысячи осколков. Так близко становятся звезды. Так...
Ее улыбка. Все еще робкая, все еще призрачная. Встать на ципочки, что бы коснуться своей холодной щекой его горячей. Почувствовать дрожь, словно коленки подгибаются. Горячее дыхание, согревающее ее. Холодную девочку из снежной сказки.
- Я бы мог освободить тебя из этого замка?
Да-да-да! ей хотелось закричать. Хотелось закричать ему громко. Забери меня! Укради меня! Насовсем! Навсегда! Ведь когда-то Снежная королева была Гердой. Она возможно еще не до конца убила в себе ту девочку. Глупую, наивную. Горячую и такую живую.
Дрогнувшие губы, нечаянное касание горячей кожи его щеки. Нечаянное, робкое. Такое по-детски наивное. И миллиметрик на шаг к нему. Прижатся, вдыхая запах его волос. Чувствовать его сердце. Слышать, как оно бьется. Так знакомо, словно она всю жизнь слышала его стук. Когда закрывала глаза.
- Знаешь, чем ты пахнешь?
Льдом...ей говорили, что ее запах это запах холодного льда. Но вместо ответа, она поднимает взгляд и улыбается. Удивленной и испуганной улыбкой. Словно сама испугавшись своей смелости.
- Чем? - голосок дрожит. Кажется, я схожу с ума....
В воздухе звенело бьющимся стеклом. Сириус жадно всматривался в каждое движение, каждый жест, каждую эмоцию Нарциссы, практически ощущая, как лед крошится и тает под его руками. Как на ее синих от холода губах расцветает живой, настоящий, искренний румянец. Как изгибает их в совершенном до безумия, до крика, до обморока искренняя, такая настоящая улыбка - которая стоит всех тех холодных вежливых усмешек, которые он видел на ее губах раньше.
Нет, эта улыбка стоила несравненно больше.
Она дрожала в его руках, легкая, трепетная, сказочная. Подхватить ее, словно падающую, словно ускользающую, и устроить на своих коленях, прижав к себе в жесте опеки и силы. Обнять со всех сторон. Вдохнуть ее настоящий запах всей грудью, желая его распознать.
Забрать. Украсть. Спрятать в самом себе. Согреть руками, телом, дыханием. Всю. До последней черточки красивого лица. До самого трепетного выхода на оживающих губах. До случайного прикосновения.
Сириус, странно улыбаясь, прижался к ее нежной щеке своей колючей щекой. Словно старался передать ей горящими жестами - я с тобой, я рядом, я защищу тебя от всего этого.
Мир вокруг - ледяной осенний мир ночи - перестал иметь какое-либо значение. Отступил на задний план. В полумраке ее глаза блестели особенно живо.
И улыбка была особенной. Яркой. Четкой. Настоящей.
Одной горячей ладонью - ласково провести по ее нежной щеке. Почувствовать живое тепло под пальцами. Коснуться невесомо губ. Поймать ее, соприкоснувшись лбами и носами. Глядя в упор - в распахнутые глаза. Вдохнуть ее голос, дрожащий и сладкий.
- Белой сиренью.
Это запах весны. Это запах жизни. Это не лед...
Дрогнувшие губы шальным мгновением касаются прохлады губ Нарциссы. Улыбаются, призывая улыбнуться следом.
Секунды перестают бежать, минуты не спешат, и время кажется вечным. И вот так просто сидеть на его коленках. Стараясь забыть скользнувшую мысль, что больше никогда нельзя будет себе это позволить.
Дрогнувшая улыбка, тепло его рук. И замереть на мгновение. Чувствовать странную нежность. Словно волшебную, словно призрачную. Вдыхать его опасный запах. теплый и такой знакомый. И чувство защищанности. Наверное правду пишут в глупых книжках, что мужчина должен быть сильным. Что бы рядом с ним женщина могла позволить себе быть слабой. Ведь сильной она может быть сама.
Прикосновение губ. Теплых, обжигающих. И удивленно вспыхнуть краской. Ее еще никто не смел целовать. Лед ведь не целуют! На него только смотрят...
- Белой сиренью.
Сирень..тот запах она всегда ассоциировала с весной. Странный запах для Снежной королевы. Странный и непозволительный. Но это после, после..А сейчас...
Его губ касаться своими. Странно. Почти обжигаясь от тепла. И замирать испуганно, отводя голову назад, заглядывая в темные глаза Сириуса.
И улыбнуться так нежно. Все еще боясь, все еще не веря. И на мгновение почувствовать, как где-то слева треснула льдинка, тая-тая...
Ее румянец был не красным - нежным, цвета розовой розы - щеки мгновенно стали похожи на лепестки нежного, трепетного, романтичного цвета - живого, с хрустальными каплями росы на листьях и лепестках.
Именно такой она и была совершенна. Ее маска, ледяная маска Снежной Королевы, быть может, и была идеальной по-своему - но отнюдь не совершенной. Нарцисса, пахнущая белой сиренью и так очаровательно смущающаяся - была прекрасна. Самый дивный цветок, который не хочется рвать ради собственного удовольствия - а хочется просто осторожно наслаждаться его ароматом и красотой.
Он почти рассмеялся, когда увидел в ее распахнутых талых глазах непомерное удивление. Конечно, Нарцисса - ты ведь такая чистая, непреклонная, невинная, прекрасная и ледяная, как Антарктида - в обычной своей жизни. Кто рискнет неожиданно поцеловать твои красивые губы, если ты так холодно и презрительно ими улыбаешься - как делаешь это обычно?
Но ведь невозможно отказаться от именно этих твоих губ - чувственных, живых, пахнущих белой сиренью; невозможно не захотеть попробовать их - почувствовать до самого конца; невозможно не сделать этого - коснувшись живой прохлады собственными губами и поймать странное, волшебное ощущение - словно целуешь нежный цветок.
И ее ответ - мгновение искренней радости. Пусть она испуганно отстранилась, глядя на него так искренне, так живо, так... по-настоящему.
Сириус тихо засмеялся, наслаждаясь ее улыбкой - нежной и живой.
- Как весна, Нарцисса. Как весна.
И вновь поцеловал ее - настойчивее, горячее, отчаяннее.
Вокруг все становилось таким далеким. Страшно было вернуться туда. Страшно остаться тут. Так и не решившись, Нарцисса только прижимается робко. Где-то еще шепот странный, который пытается кричать. Нельзя, Цисси! Что ты делаешь?! Но ты отмахиваешься от него, прижимаясь к горячему телу Сириуса. Словно впервые согревшись.
- Как весна, Нарцисса. Как весна.
Его губы...у нее закружилась голова, дыхание перехватило, а сердце забилось вдруг так быстро. Словно птичка, пытающаяся выпархнуть из клетки на свободу. Из ледяной клетки.
Робкий ответ на его поцелуй. Неуверенно все еще. И тем не менее подавшись вперед к нему. зная, что скоро все закончится. Она сама закончит. так надо. Но пусть еще он согреет ее. Сейчас...а потом будет вновь холодно.
Ее ладошка неуверено легла на его плечо. Тонкий пальчик коснулся теплой щеки Сириуса. Отстраниться, так внимательно смотря в его глаза. Сдвинув бровки, изучая его лицо. Словно впервые удидев. Провести пальчиком по лбу, убирая растрепанные волосы назад. Изучить подушечками пальцев каждую черточку лица, провести по носу, каснуться уголка губ.
И неуверенно улыбнуться.
- Ты такой теплый...
Снежной королеве тоже иногда хотелось тепла. Немножко тепла. Наклониться к его лицу и сделать то, чего всегда очень хотелось сделать в детстве. Так просто, так искренне коснутся губами носа Сириуса. Наивно и смешно.
Сирень - это не только символ весны, один из самых трепетных и нежных. Сирень своим ароматом могла остановить посреди улицы и унести в другие сказочные миры. И разве не искали мы в детстве счастливые пятилистники среди множества цветочков, чтобы потом весело улыбаться, пытаясь проживать счастливую горечь?
Сказочная Цисси. Сириус улыбался, ощущая ее трепетное биение сердца. Ему казалось, что он чувствует каждый такт ритма, ощущает невидимую мелодию. Совершенно сказочную. Чистую, искреннюю.
У нее была такая тонкая талия - кажется, еще чуть сильнее сожмешь ладонь, и она сломается, как ветка сирени. Но думать об этом он просто не успевал. Не хотел? Полностью отдавался фантастическому ощущению поцелуя. Ее ответу. Такому трепетному, неуверенному, как ранняя весна. Ее ладонь на щеке - теплая прохлада, которая по-своему ласкает. Разве в такой момент можно вообще думать о чем-то другом?
Она отстранилась, и Бродяга с легкой улыбкой наблюдал за ней - как она изучает его лицо с таким выражением, словно впервые его видит. Словно рассматривает картину в художественной галерее. Каждый ее взгляд, каждое прикосновение - море тепла в ответ. Улыбкой, взглядом, горячими ладонями на ее талии. Мерно и четко бьющимся сердцем, стремящимся согреть, оберегать, спрятать, помочь, лелеять...
Он улыбнулся в ответ на ее улыбку и слова - неуверенные, почти детские, такие очаровательные. Почти засмеялся, ощутив ее губы на своем носе. Крепко-крепко прижал к себе, выражая в этом объятии все те странные эмоции, которые плескались во всем его существе.
Спрятать. Подарить капельку счастья.
- Ты такая весенняя.
В ответ. Весна тоже бывает морозной, скрипящей инеем по утрам. И в то же время теплой - с несравненной красотой оживающей природы.
Сириусу казалось, что он нашел бесценный и прекрасный клад под толстым слоем льда. Жизнь.
Его улыбка. Простая, без сарказма. такая теплая и искренняя. Они всегда улыбались друг другу иначе. Холодно, высокомерно, словно два чужих человека. Пряча в глубине своей улыбки пять слов. Ты такой же, как я... Наверное именно поэтому его улыбка, именно эта улыбка, показалась Нарциссе самой красивой, самой счастливой. Она заставляла улыбнуться в ответ. Так же искренне, так же чисто, так же тепло.
И пусть потом станет страшно, что кто-то смог ее разгадать. Что кто-то смог увидеть ее без прикрас. Ее саму, а не ее кукольную роль. Сейчас она улыбалась. Впервые в жизни так по-настоящему.
- Ты такая весенняя.
Его руки, которые обнимают так крепко. Его руки, которые говорят ей - "Да, я знаю тебя". И прикосновение ее губ в его. Словно говоря "Да, я тоже знаю тебя". Прижаться к нему, согреваясь, тая. И вдыхать его запах. Так странно, так жадно. Ты никогда не будешь просто братом...
- Ты же знаешь...- испуганный шепот на его ушко, и покрепче обнять, что бы не отпустить. Не сейчас. - Ты же знаешь.. - и не договорить, боясь спугнуть эту сказку. Боясь того, что он посадит ее на холодную лавочку, улыбнется своей обычной улыбкой и уйдет.
Ты же знаешь, что это не будет вечным...там я другая, там я холодная. Сейчас, сейчас я твоя. Теплая...теплая для тебя. А там..там я играю ее роль!
Порывисто коснуться его губ. Испуганно, что вот-вот все закончится. Испуганно и как-то беспомощно...
Забирай меня иногда...пожалуйста, забирай меня иногда в нашу сказку...где нет холода!
Он наслаждался ее улыбкой. Он хотел выпить ее до дна. Присвоить. Сделать только своей. Никому не показывать, никому не дозволить украсть у него. Такую улыбку. Чистую, искреннюю, весеннюю, сиреневую по запаху и вкусу. Чуть-чуть горькую, как пятилистные цветы сирени - и такую же счастливую.
Неожиданное желание было невыносимым. Объятия стали обжигающими горячими. В странном порыве Сириус просто спрятал Нарциссу от всего окружающего мира, наслаждаясь ее улыбкой, ее искренним взглядом, ее голосом, ее губами. Он забрал ее - себе, эгоистично и жестоко к окружающему миру, но это не имело никакого значения. Сейчас он был абсолютно счастлив обладанием белой сирени - и дурел от ее волшебного запаха.
"Моя" - вертелось на языке и отражалось в глазах. "Моя" - отзывалось в каждом прикосновении и светлой тенью ложилось на улыбку. "Моя" - стучало в голове и отзывалось в сердце.
Моя.
Он ни за что нее отдаст ее такую - никому. Ни за что.
Этот факт он пытался передать Нарциссе всем. Объятиями. Частыми горячими поцелуями, обрушившимися на ее лицо. Горячим дыханием, согревающим губы. Биением огромного сердца, которому было жарко и тесно в его груди.
Улыбкой.
- Знаю.
Моя.
- Знаю, Нарцисса.
Моя.
- Моя
Забыть дышать, чувствуя его руки на своей коже даже через всю одежду. Забыть моргать, словно запоминая его. Забыть моргать, отчего глаза тут же стали слезиться. И чувствовать солоноватый привкус на губах.
Осмелеть на столько, что тонкие холодные пальцы скользнули под его мантию, ища тепло его кожи. И улыбаться. Как дурочка улыбаться, смеяться и чувствовать, что по щекам текут соленые слезы. Нет, всего лишь глаза слезятся. Ведь так?
И чувствовать в это мгновение непозволительное. Чувствовать, как этот человек...Сириус. Ее брат. Ее похититель. Ее...чувствовать, как он забирает ее. Сейчас. Только себе.
- Знаю. - рассмеяться. Немного истерично, совсем капельку. И чувствовать его теплую кожу под подушечками пальцев. И целовать его в губы. Словно безумная, словно пьяная.
- Знаю, Нарцисса. - Нарцисса...ее имя сейчас звучало не так как обычно. Исчезло все. Она так хотела, что бы сейчас не кончалось. Что бы он говорил ее имя.
- Моя - так странно. Так сладостно больно, что невозможно верить. Прижаться крепче, словно пытаясь слиться с ним. И целовать. Целовать его, потому что пока никто не осмелился поцеловать Снежную королеву.
- Сириус...- прошептать имя. Нежно, тепло. Так, как не позволяла себе. - Твоя...- иллюзия для них двоих.
жаль, что мы не напишем с тобой концовки этой истории...
вот и я наткнулась.
странно, но я по нему скучаю.
это просто так, для меня.
jump.Едва прищуреные холодные глаза цвета самого чистого льда. Они смотрели на последние лучи солнца. Они видели, как умирал день и ночь плавно и постепенно входила в свои права. Скоро зажгутся звезды, и вокруг будет только их свет, свет Луны и еле видимый свет из окон школы.
Вдохнуть морозный воздух, и поежится. Она ненавидела холод. Для нее он был очень болезненым. Смешно. Снежная королева и ненавидит холод. Льдинка, - так ее звали ласково близкие. Льдинка и Снежная королева. Это были ее имена. Еще одни имена.
Она ненавидела холод. Но тем не менее сидела на лавочке в беседке уже минут сорок. Словно ждала увидеть смерть дня. Ее завораживало это. Да и просто хотелось побыть в тишине. Дальше от всех глупых сокурсников, слишком подозрительных преподавателей. Дальше от шума и суеты.
Она могла найти другое место. Где было бы тепло и уютно. Но вместо этого куталась в теплую мантию, чувствуя как замерзают ее ладошки. Перчатки она забыла в комнате, и сейчас возвращаться за ними не хотелось.
По лицу девушки скользила едва заметная улыбка, словно призрачный отблеск чего-то загадочного. Она улыбалась себе, подставляя личико под угасающие лучи ноябрьского солнца.
Внутри ее ждало тепло, друзья, сокурсники, уроки, наконец. Но ей так не хотелось видеть их. Их скучные шуточки, их глупые выходки. Девушка просто хотела сидеть на лавочке.
Если бы еще не было так холодно...подумалось ей. Зябко поведя плечами, и дышать паром изо рта на замерзшие пальцы.
Ей вспомнилось, что скоро уже будет Новый год. Рождество. Праздники. И самое главное бал. Девушка обожала танцевать. Обожала быть в центре внимания. Наверное потому, что внимания всегда было много, Нарцисса иногда вот так оставалась одна. Со своими мыслями, воспоминаниями и мечтами.
Она еще мечтала. По-детски наивно. Хотя никогда никому бы не призналась в этом. Словно это была огромная тайна. Тайна, которую не должны знать никто.
До окончательного захода солнца оставалось каких-то минут десять-двадцать. Но девушка терпеливо ждала заключения этого действа. Словно в другой день, когда она оденется потеплей она не увидит захода солнца.
Ему совсем не было холодно. Может, виной тому длинный, как Хогвартс-Экспресс, шарф, в много мотков обвивший шею, а может, в нескольких стаканах огневиски, который они с сокурсниками успели распить около получаса назад. Сейчас в гостиной Гриффиндора царил жаркий хаос пьяного дебоша. Огневиски уже закончилось, стекла безнадежно запотели, и было так невыносимо жарко, что Сириус просто напросто сбежал.
Впрочем, наверное, он погорячился, когда выскочил на улицу в обычной школьной мантии и длинном шарфе. Однако огневиски грело лучше любой зимней одежды, и сейчас, чуть щурясь на заходящее солнце сквозь белые облачка пара от его собственного дыхания, Бродяга наслаждался холодным осенним вечером.
Ноги несли его сами. Хотелось только проветриться, выветрить лишние градусы из крови, освежить голову, полную путанных, совершенно непонятных мыслей.
На горизонте вперед погасал трепетный, осенний закат - ярко-красный, как кровь, с золотым отблеском солнца. Сириусу нравилось это зрелище, полное красок Гриффиндора, и он целеустремленно шел вперед - словно поставил себе цель догнать солнце или просто наблюдать этот странный закат вечно.
Правда, путь ему преградило препятствие, которое трудновато было преодолеть. Посетовав, что не умеет ходить по воде, Бродяга зашагал вдоль берега Черного озера, задумчиво поглядывая на почти умерший закат.
В голове было звонко и пусто. Немного хотелось пить. Впрочем, после такого количества огневиски это было состояние блаженства.
В закатных лучах неожиданно проступил черный силуэт беседки недалеко от берега. Показалось ли Сириусу, или правда солнечный луч отразился в светлом облаке чьих-то волос?
...он зашел в беседку вместе с последним лучом. Закат за спиной погас, солнце кануло за горы, оставив небо, облитое собственной кровью. А в беседке ежилась от холода хрупкая, ледяная и знакомая фигурка. Сириус прищурился, молча сел рядом с сестрицей. И стал очень упорно разматывать свой бесконечный шарф. Ало-золотые полосы свивались в серпантин на его колени, чтобы потом неожидано обвить Нарциссу теплым коконом.
- Тебе идет красно-золотой.
Иронично заметил Бродяга, закончив утепление.
Шаги этого человека нельзя было спутать ни с чем. Они были увереными. Словно он всегда знал свою цель наперед. даже когда эта цель еще не оформилась. Она знала его шаги. Они были чем-то похожи на ее собственные.
Наверное поэтому она не шевельнулась. Не подняла голову, когда он вошел. Продолжая смотреть на умерший день. Да, лучи зашли. А вместе со звездным небом вошел Сириус. Ее брат. Брат...смешно!
Для нее он всегда был чем-то особенным. Наверное поэтому ей было так трудно с ним. Регулус, в отличае от старшего брата был ближе. Понятней. Регулус был братом, который был нужен Нарциссе. А Сириус...это было всегда сложно. Он притягивал ее так, как не должен был притягивать брат. Ей всегда казалось, что их разговоры, улыбки, жесты были переполнены ложью для окружающих. Но ведь они никогда не лгали.
Она не смотрела на него. Ее глаза по прежнему смотрели на небо. Звезды отражались в озере, и казалось, что вокруг сплошные звезды. Вокруг одно небо. И только беседка стоит вот тут, посреди неба.
Она не смотрела на сириуса. Но ее ноздри затрепетали, чувствуя запах алкоголя. Алкоголь смешивался с холодом и проникал в легкие девушки.
А потом он укутал ее шарфом. наверное, она удивилась. Да, да, она удивилась. Но лишь на мгновение. И еще она почувствовала, что ни капельки не против того, что он нарушил ее одиночество. Ему это редко позволялось. Вот так рядом сидеть с ней.
- Тебе идет красно-золотой. - Нарцисса спрятала замерзшие ладошки в теплый шарф, вдыхая запах. Его запах. По губам скользнула вежливая, чуточку холодная, чуточку надменная улыбка. Его ирония не коснулась девушки. Это был лишь обмен любезностями.
- А тебе бы пошел зелоный с серебром..- да, да! Вспомни, что именно там ты должен был учиться? Или не должен...
Нарцисса впервые за это время взглянула в лицо Сириуса. Знакомое лицо. Узнаваемые черты, длинные волосы, которые раздражали тетку. И наглые глаза. Такие наглые и опасные. Глаза Блэка.
Она посмотрела на него только после его фразы. И только после того, как ответила сама. Ирония скатилась с нее, разлетелась по холодному воздуху ничего не значившими каплями. И ее реплика в ответ отразилась в Сириусе только усмешкой.
Он знал, что зеленый с серебром ему идет, потому что был сыном Блэков. Но красный на нем самом смотрелся ярче. Вызывающе. И это он знал еще лучше.
А Нарцисса была все такой же холодной. Надменной, рожденной в этикете и почти неживой. За такие улыбки Сириус готов был ударить ее по лицу. Чтобы увидеть, что белоснежная идеальная щека станет красной. Чтобы доказать хотя бы самому себе, что перед ним сидит не кукла, а живой человек.
А ведь она наверняка живая... иначе почему в ее прозрачно-непроницаемых глазах отражается что-то, им не присущее? Отзвук настоящего пламени, которое доказывало человеку, что тот еще жив. Именно в этот момент усмешка самого Бродяги, ироничная и отсутствующая, перетекла в улыбку. Яркую. Быть может, даже обжигающую.
Красивые губы Нарциссы были почти что синими от холода. И изящные скулы - белоснежнее еще не выпавшего снега. Отблеск погасающей зари и вспыхнувших звезд делал из нее прекрасное, невероятно прекрасное изваяние. Локоны волос серебрились. Тоненькая фигурка - почти что неживая. Так живо укутанная в шарф. С отблеском в глазах - живым, настоящим.
Сириус откинулся спиной на один из столбиков беседки. Небрежно-элегантным движением головы устранил упавшую на глаза прядь. Улыбка - горячая, обжигающая - оставалась гореть на его губах. Он просто смотрел на нее - в ее глаза. Ждал.
- Кому мы лжем, Нарцисса?
Странный вопрос, который явно не относился к только что отзвучавшим фразам. Звездный свет трепетной кистью окрашивал красивое лицо его сестры в серебристый цвет. А красный шарф кидал на ее идеальную кожу почти живые отблески.
Обнять бы. Согреть. Растопить эту Снежную Королеву и вызволить из заключения льда то живое, что таится внутри...
Наверное именно так лишаешься рассудка. Когда ты чувствуешь, что рядом кто-то, кто видит тебя внутри. Видит и не боится это узнать. Хочет...не для того, что бы удовлетворить любопытство. Или для того?..
Его усмешка, ирония в жестах. Красивые глаза, которые завораживали. Глаза всегда считались зеркалом души. Нарциссе порой казалось, что душа у Сириуса бездонная. огромная. Страшная временами. Но ведь это всего лишь фантазии. Ведь так?
Наверное, этим ей и нравился Сириус. Слишком опасный и загадочный, что бы стать просто братом. Слишком чужой, что бы стать просто другом. Слишком ее, что бы просто забыть.
На губах его играла улыбка, не усмешка. Девушка улыбнулась в ответ. Не так обыденно, не так холодно. Наверное порой она позволяла себе такие улыбки. С чем-то личным. С чем-то детским.
Таких улыбок было одна из десяти.
Кому мы лжем... Нет, врядли это было продолжением темы. Нет, нет. Они лгали..всегда и всем. Или не всегда?
Привычно вскинув подбородок, чувствуя как холод сильней впивается в тонкую кожу. И взгляд серо-голубых глаз на Сириуса.
- На этот вопрос можно отвечать долго, Сириус. Очень долго...- ведь о лжи можно говорить часами. И только правда проста. А ложь...- Кому мы лжем, Сириус?
Повторить его вопрос. Словно ожидая чего-то такого, что не происходило раньше.
Сжаться, под мантией, вновь вдыхая аромат от его шарфа. И не позволяя воображению зайти слишком далеко.
Она улыбнулась ему в ответ. Улыбнулась... Сириус подался вперед, оказавшись ближе, чем когда-либо. Слушая ее замерзшее дыхание. Пытаясь услышать ее живое сердце. Это же возможно, он уверен!
Она была такой хрупкой. Ночной холод кусал ее бледную кожу. Запад догорал зарей. Она... Нарцисса. Холодная. Снежная...
Ее голос зябко звучал в полумраке. Полумраке совершенно правильном, нужном, настоящим. Звезды окутывали мир блеклым, призрачным светом, украденным из какой-то сказки. Цисси, ты ведь прекрасно знаешь, что сбежала из такой вот сказки. Или реальный мир выкрал тебя оттуда - как и эту призрачную россыпь звезд?
Ее голос еще отзвуком рассыпался по полумраку, погасая вместе с зарей, а Сириус просто молча притянул ее, такую зябкую, замерзшую, к себе. Она была холодной, как льдинка. И Бродяге очень хотелось, чтобы лед стал таять над его горячими руками. Чтобы ее искренняя улыбка повторилась. Чтобы странное выражение ее глаз стало понятным. Чтобы на короткое мгновение она перестала быть Блэк. И стала просто собой. Нарциссой...
Не сорванное холодным ветром имя замерло в гортани. Сириус улыбнулся чуть мягче, теплее, увязая пальцами в собственном шарфе и чувствуя хрупкую Циссу совсем рядом - у размеренно бьющегося сердца.
- Сами себе.
Коротко. Просто. А кому иначе мы можем лгать? Только самим себе. И ложь эта касается всех вокруг, но первыми страдаем мы сами.
Улыбнуться. Крепче стиснуть объятья, ощущая, какая же Нарцисса еще маленькая - и хрупкая. Прогнать прочь поздний осенний холод сумрачной ночи. Дыхнуть на нее своим дыханием - и совсем забыть о том, что изо рта неимоверно разит огневиски.
Сириус закашлялся и нахмурился, встряхнув головой. Ему в этот миг совсем не нравился тот факт, что недавно он опять хлестал огневиски.
- Какая ты, Нарцисса?
Ему, кажется, очень нравилось произносить ее имя.
Так близко он еще не был никогда. Слишком близко, что бы сохранить спокойствие. Слишком близко, что бы не сойти с ума. Вдох, выдох...его глаза, горящие в каких-то сантиметрах от ее лица. Его улыбка. Запах опасности, и где-то в голове тихий звон, глухой звон, предупреждающий о непозволительном. Отмахнутся от него, и просто быть на мгновение немножко иной. Такой, какой бываешь только наедине с собой.
Его руки обжигали сквозь ткань. Голова кружилась и казалось, что так и должно быть. Так, и никак иначе.
В его руках было тепло, словно холод вокруг боялся соперничать с ним. Соперничать за ее льды. Позволяя ему оставить себе ее. Попытаться растопить. Сделать что-нибудь...чего никогда никто не делал.
- Сами себе.
Вот так просто. Мы лжем сами себе. Да. Ложь всегда была составляющей ее жизни. Маски, улыбки, действия. Пропитано ложью, паутиной интриг и желанием быть такой, какой тебя хотят видеть окружающие.
Холодным совершенством льда...
Крпекие объятия. Объятия сильных рук. Нарцисса подалась вперед, навстречу его теплу. Испуганно, удивленно обнимая его в ответ. Неуверенно улыбнуться. Словно совершая какое-то преступление.
Его дыхание на ее коже. попытка согреть ее. И пусть он пахнет виски. Так еще никто не делал. Не пытался отогреть Снежную королеву.
- Какая ты, Нарцисса?
Какая я?...еще детская..наверное...слишком Блэк, всегда Блэк... Поднять огромные глаза, из которых почти ушло высокомерие. Почти исчезла маска, скрывающая зеркало души Нарциссы.
- Я холодная...- нет, совсем не те слова. Но...- Я похожа на тебя... - моргнуть, и вновь не отрываясь смотреть. Словно сходя с ума. Словно вдруг так и надо. - Я Нарцисса...живущая в ледянной сказке...- да, в этих словах правда. Сказка была с самого начала. Вот только девочка Нарцисса жила в холодной сказке. Которая однажды должна была вытравить всю теплоту из души юной Блэк.
Но не сейчас...сейчас она была в теплых объятьях. И ей так хотелось растаять. Сейчас. Ненадолго.
Он пытался услышать, как ее сердце убыстряет свой темп, а дыхание срывается. Он, наверное, все-таки знал, что делает - так близко к ней, так горячо в объятии его рук. Так просто и так живо.
Она неуверенно, хрупко обняла его в ответ. И это простое, легкое движение рассеяло холод. Именно в этот миг Сириус забрал Нарциссу. Присвоил ее себе. Украл у огромного холодного мира вокруг. Наглейшим образом позволил себе забрать маленькое ледяное совершенство в свою пылающую черную суть.
Именно в этот самый миг. Длинный-длинный, как бесконечность.
Ему захотелось прочувствовать ее тонкую, такую драгоценно-трепетную улыбку. На вкус, на ощущения, на запах. Она пахла призрачным льдом, сквозь который пробивался живой запах... Щекочущий ноздри. Безумно знакомый, сводящий с ума, дурманящий, чистый, живой!
И этот запах отражался в ее распахнутых глазах. В глазах, где не было льда - только прозрачно-голубая, талая вода. Словно зима наконец кончилась, и наступила долгожданная, прекрасная, чувственная и живая весна.
Холодные слова - тоже вырванные из сказки. Призрачные, как звезды. Достаточно, наверное, просто выдохнуть, чтобы развеять этот мираж, туманные очертания нереального сна. И Сириус выдохнул - грея своим дыханием и не позволяя сказке, убегая, забрать у него Нарциссу.
- Я бы мог освободить тебя из этого замка?
Низким голосом, на грани шепота - дыша на облако светлых волос Нарциссы и завороженно глядя, как иней крупными каплями тает, оседая фантастической росой.
- Знаешь, чем ты пахнешь?
Мурашки. Честные мурашки по нежной коже. И чувство нереальности. Сумашествие. Ведь так не бывает. Нельзя так, неправильно! Но она тает, тает...капает льдинка. Показывая, что сердце еще до конца не сковано льдом. Что оно бьется, почти так же громко как у него. Чувствовать, как внутри тебя шевелится что-то теплое, что-то...словно запретное. От чего становится так сладко, так нежно...
И вокруг словно отступает холодные маски. Летят вниз, разбиваясь на тысячи осколков. Так близко становятся звезды. Так...
Ее улыбка. Все еще робкая, все еще призрачная. Встать на ципочки, что бы коснуться своей холодной щекой его горячей. Почувствовать дрожь, словно коленки подгибаются. Горячее дыхание, согревающее ее. Холодную девочку из снежной сказки.
- Я бы мог освободить тебя из этого замка?
Да-да-да! ей хотелось закричать. Хотелось закричать ему громко. Забери меня! Укради меня! Насовсем! Навсегда! Ведь когда-то Снежная королева была Гердой. Она возможно еще не до конца убила в себе ту девочку. Глупую, наивную. Горячую и такую живую.
Дрогнувшие губы, нечаянное касание горячей кожи его щеки. Нечаянное, робкое. Такое по-детски наивное. И миллиметрик на шаг к нему. Прижатся, вдыхая запах его волос. Чувствовать его сердце. Слышать, как оно бьется. Так знакомо, словно она всю жизнь слышала его стук. Когда закрывала глаза.
- Знаешь, чем ты пахнешь?
Льдом...ей говорили, что ее запах это запах холодного льда. Но вместо ответа, она поднимает взгляд и улыбается. Удивленной и испуганной улыбкой. Словно сама испугавшись своей смелости.
- Чем? - голосок дрожит. Кажется, я схожу с ума....
В воздухе звенело бьющимся стеклом. Сириус жадно всматривался в каждое движение, каждый жест, каждую эмоцию Нарциссы, практически ощущая, как лед крошится и тает под его руками. Как на ее синих от холода губах расцветает живой, настоящий, искренний румянец. Как изгибает их в совершенном до безумия, до крика, до обморока искренняя, такая настоящая улыбка - которая стоит всех тех холодных вежливых усмешек, которые он видел на ее губах раньше.
Нет, эта улыбка стоила несравненно больше.
Она дрожала в его руках, легкая, трепетная, сказочная. Подхватить ее, словно падающую, словно ускользающую, и устроить на своих коленях, прижав к себе в жесте опеки и силы. Обнять со всех сторон. Вдохнуть ее настоящий запах всей грудью, желая его распознать.
Забрать. Украсть. Спрятать в самом себе. Согреть руками, телом, дыханием. Всю. До последней черточки красивого лица. До самого трепетного выхода на оживающих губах. До случайного прикосновения.
Сириус, странно улыбаясь, прижался к ее нежной щеке своей колючей щекой. Словно старался передать ей горящими жестами - я с тобой, я рядом, я защищу тебя от всего этого.
Мир вокруг - ледяной осенний мир ночи - перестал иметь какое-либо значение. Отступил на задний план. В полумраке ее глаза блестели особенно живо.
И улыбка была особенной. Яркой. Четкой. Настоящей.
Одной горячей ладонью - ласково провести по ее нежной щеке. Почувствовать живое тепло под пальцами. Коснуться невесомо губ. Поймать ее, соприкоснувшись лбами и носами. Глядя в упор - в распахнутые глаза. Вдохнуть ее голос, дрожащий и сладкий.
- Белой сиренью.
Это запах весны. Это запах жизни. Это не лед...
Дрогнувшие губы шальным мгновением касаются прохлады губ Нарциссы. Улыбаются, призывая улыбнуться следом.
Секунды перестают бежать, минуты не спешат, и время кажется вечным. И вот так просто сидеть на его коленках. Стараясь забыть скользнувшую мысль, что больше никогда нельзя будет себе это позволить.
Дрогнувшая улыбка, тепло его рук. И замереть на мгновение. Чувствовать странную нежность. Словно волшебную, словно призрачную. Вдыхать его опасный запах. теплый и такой знакомый. И чувство защищанности. Наверное правду пишут в глупых книжках, что мужчина должен быть сильным. Что бы рядом с ним женщина могла позволить себе быть слабой. Ведь сильной она может быть сама.
Прикосновение губ. Теплых, обжигающих. И удивленно вспыхнуть краской. Ее еще никто не смел целовать. Лед ведь не целуют! На него только смотрят...
- Белой сиренью.
Сирень..тот запах она всегда ассоциировала с весной. Странный запах для Снежной королевы. Странный и непозволительный. Но это после, после..А сейчас...
Его губ касаться своими. Странно. Почти обжигаясь от тепла. И замирать испуганно, отводя голову назад, заглядывая в темные глаза Сириуса.
И улыбнуться так нежно. Все еще боясь, все еще не веря. И на мгновение почувствовать, как где-то слева треснула льдинка, тая-тая...
Ее румянец был не красным - нежным, цвета розовой розы - щеки мгновенно стали похожи на лепестки нежного, трепетного, романтичного цвета - живого, с хрустальными каплями росы на листьях и лепестках.
Именно такой она и была совершенна. Ее маска, ледяная маска Снежной Королевы, быть может, и была идеальной по-своему - но отнюдь не совершенной. Нарцисса, пахнущая белой сиренью и так очаровательно смущающаяся - была прекрасна. Самый дивный цветок, который не хочется рвать ради собственного удовольствия - а хочется просто осторожно наслаждаться его ароматом и красотой.
Он почти рассмеялся, когда увидел в ее распахнутых талых глазах непомерное удивление. Конечно, Нарцисса - ты ведь такая чистая, непреклонная, невинная, прекрасная и ледяная, как Антарктида - в обычной своей жизни. Кто рискнет неожиданно поцеловать твои красивые губы, если ты так холодно и презрительно ими улыбаешься - как делаешь это обычно?
Но ведь невозможно отказаться от именно этих твоих губ - чувственных, живых, пахнущих белой сиренью; невозможно не захотеть попробовать их - почувствовать до самого конца; невозможно не сделать этого - коснувшись живой прохлады собственными губами и поймать странное, волшебное ощущение - словно целуешь нежный цветок.
И ее ответ - мгновение искренней радости. Пусть она испуганно отстранилась, глядя на него так искренне, так живо, так... по-настоящему.
Сириус тихо засмеялся, наслаждаясь ее улыбкой - нежной и живой.
- Как весна, Нарцисса. Как весна.
И вновь поцеловал ее - настойчивее, горячее, отчаяннее.
Вокруг все становилось таким далеким. Страшно было вернуться туда. Страшно остаться тут. Так и не решившись, Нарцисса только прижимается робко. Где-то еще шепот странный, который пытается кричать. Нельзя, Цисси! Что ты делаешь?! Но ты отмахиваешься от него, прижимаясь к горячему телу Сириуса. Словно впервые согревшись.
- Как весна, Нарцисса. Как весна.
Его губы...у нее закружилась голова, дыхание перехватило, а сердце забилось вдруг так быстро. Словно птичка, пытающаяся выпархнуть из клетки на свободу. Из ледяной клетки.
Робкий ответ на его поцелуй. Неуверенно все еще. И тем не менее подавшись вперед к нему. зная, что скоро все закончится. Она сама закончит. так надо. Но пусть еще он согреет ее. Сейчас...а потом будет вновь холодно.
Ее ладошка неуверено легла на его плечо. Тонкий пальчик коснулся теплой щеки Сириуса. Отстраниться, так внимательно смотря в его глаза. Сдвинув бровки, изучая его лицо. Словно впервые удидев. Провести пальчиком по лбу, убирая растрепанные волосы назад. Изучить подушечками пальцев каждую черточку лица, провести по носу, каснуться уголка губ.
И неуверенно улыбнуться.
- Ты такой теплый...
Снежной королеве тоже иногда хотелось тепла. Немножко тепла. Наклониться к его лицу и сделать то, чего всегда очень хотелось сделать в детстве. Так просто, так искренне коснутся губами носа Сириуса. Наивно и смешно.
Сирень - это не только символ весны, один из самых трепетных и нежных. Сирень своим ароматом могла остановить посреди улицы и унести в другие сказочные миры. И разве не искали мы в детстве счастливые пятилистники среди множества цветочков, чтобы потом весело улыбаться, пытаясь проживать счастливую горечь?
Сказочная Цисси. Сириус улыбался, ощущая ее трепетное биение сердца. Ему казалось, что он чувствует каждый такт ритма, ощущает невидимую мелодию. Совершенно сказочную. Чистую, искреннюю.
У нее была такая тонкая талия - кажется, еще чуть сильнее сожмешь ладонь, и она сломается, как ветка сирени. Но думать об этом он просто не успевал. Не хотел? Полностью отдавался фантастическому ощущению поцелуя. Ее ответу. Такому трепетному, неуверенному, как ранняя весна. Ее ладонь на щеке - теплая прохлада, которая по-своему ласкает. Разве в такой момент можно вообще думать о чем-то другом?
Она отстранилась, и Бродяга с легкой улыбкой наблюдал за ней - как она изучает его лицо с таким выражением, словно впервые его видит. Словно рассматривает картину в художественной галерее. Каждый ее взгляд, каждое прикосновение - море тепла в ответ. Улыбкой, взглядом, горячими ладонями на ее талии. Мерно и четко бьющимся сердцем, стремящимся согреть, оберегать, спрятать, помочь, лелеять...
Он улыбнулся в ответ на ее улыбку и слова - неуверенные, почти детские, такие очаровательные. Почти засмеялся, ощутив ее губы на своем носе. Крепко-крепко прижал к себе, выражая в этом объятии все те странные эмоции, которые плескались во всем его существе.
Спрятать. Подарить капельку счастья.
- Ты такая весенняя.
В ответ. Весна тоже бывает морозной, скрипящей инеем по утрам. И в то же время теплой - с несравненной красотой оживающей природы.
Сириусу казалось, что он нашел бесценный и прекрасный клад под толстым слоем льда. Жизнь.
Его улыбка. Простая, без сарказма. такая теплая и искренняя. Они всегда улыбались друг другу иначе. Холодно, высокомерно, словно два чужих человека. Пряча в глубине своей улыбки пять слов. Ты такой же, как я... Наверное именно поэтому его улыбка, именно эта улыбка, показалась Нарциссе самой красивой, самой счастливой. Она заставляла улыбнуться в ответ. Так же искренне, так же чисто, так же тепло.
И пусть потом станет страшно, что кто-то смог ее разгадать. Что кто-то смог увидеть ее без прикрас. Ее саму, а не ее кукольную роль. Сейчас она улыбалась. Впервые в жизни так по-настоящему.
- Ты такая весенняя.
Его руки, которые обнимают так крепко. Его руки, которые говорят ей - "Да, я знаю тебя". И прикосновение ее губ в его. Словно говоря "Да, я тоже знаю тебя". Прижаться к нему, согреваясь, тая. И вдыхать его запах. Так странно, так жадно. Ты никогда не будешь просто братом...
- Ты же знаешь...- испуганный шепот на его ушко, и покрепче обнять, что бы не отпустить. Не сейчас. - Ты же знаешь.. - и не договорить, боясь спугнуть эту сказку. Боясь того, что он посадит ее на холодную лавочку, улыбнется своей обычной улыбкой и уйдет.
Ты же знаешь, что это не будет вечным...там я другая, там я холодная. Сейчас, сейчас я твоя. Теплая...теплая для тебя. А там..там я играю ее роль!
Порывисто коснуться его губ. Испуганно, что вот-вот все закончится. Испуганно и как-то беспомощно...
Забирай меня иногда...пожалуйста, забирай меня иногда в нашу сказку...где нет холода!
Он наслаждался ее улыбкой. Он хотел выпить ее до дна. Присвоить. Сделать только своей. Никому не показывать, никому не дозволить украсть у него. Такую улыбку. Чистую, искреннюю, весеннюю, сиреневую по запаху и вкусу. Чуть-чуть горькую, как пятилистные цветы сирени - и такую же счастливую.
Неожиданное желание было невыносимым. Объятия стали обжигающими горячими. В странном порыве Сириус просто спрятал Нарциссу от всего окружающего мира, наслаждаясь ее улыбкой, ее искренним взглядом, ее голосом, ее губами. Он забрал ее - себе, эгоистично и жестоко к окружающему миру, но это не имело никакого значения. Сейчас он был абсолютно счастлив обладанием белой сирени - и дурел от ее волшебного запаха.
"Моя" - вертелось на языке и отражалось в глазах. "Моя" - отзывалось в каждом прикосновении и светлой тенью ложилось на улыбку. "Моя" - стучало в голове и отзывалось в сердце.
Моя.
Он ни за что нее отдаст ее такую - никому. Ни за что.
Этот факт он пытался передать Нарциссе всем. Объятиями. Частыми горячими поцелуями, обрушившимися на ее лицо. Горячим дыханием, согревающим губы. Биением огромного сердца, которому было жарко и тесно в его груди.
Улыбкой.
- Знаю.
Моя.
- Знаю, Нарцисса.
Моя.
- Моя
Забыть дышать, чувствуя его руки на своей коже даже через всю одежду. Забыть моргать, словно запоминая его. Забыть моргать, отчего глаза тут же стали слезиться. И чувствовать солоноватый привкус на губах.
Осмелеть на столько, что тонкие холодные пальцы скользнули под его мантию, ища тепло его кожи. И улыбаться. Как дурочка улыбаться, смеяться и чувствовать, что по щекам текут соленые слезы. Нет, всего лишь глаза слезятся. Ведь так?
И чувствовать в это мгновение непозволительное. Чувствовать, как этот человек...Сириус. Ее брат. Ее похититель. Ее...чувствовать, как он забирает ее. Сейчас. Только себе.
- Знаю. - рассмеяться. Немного истерично, совсем капельку. И чувствовать его теплую кожу под подушечками пальцев. И целовать его в губы. Словно безумная, словно пьяная.
- Знаю, Нарцисса. - Нарцисса...ее имя сейчас звучало не так как обычно. Исчезло все. Она так хотела, что бы сейчас не кончалось. Что бы он говорил ее имя.
- Моя - так странно. Так сладостно больно, что невозможно верить. Прижаться крепче, словно пытаясь слиться с ним. И целовать. Целовать его, потому что пока никто не осмелился поцеловать Снежную королеву.
- Сириус...- прошептать имя. Нежно, тепло. Так, как не позволяла себе. - Твоя...- иллюзия для них двоих.
жаль, что мы не напишем с тобой концовки этой истории...
@темы: Рол, Мысли вслух
-
-
02.05.2010 в 23:02-
-
03.05.2010 в 10:32-
-
03.05.2010 в 11:21-
-
03.05.2010 в 20:42-
-
03.05.2010 в 21:21-
-
03.05.2010 в 21:25-
-
03.05.2010 в 21:26-
-
03.05.2010 в 21:27-
-
03.05.2010 в 21:28-
-
03.05.2010 в 21:33Что радует)